ГЛУХОВСКИЙ: В гостях у нас музыкант и композитор Александр Шульгин. Здравствуйте, Александр. Как добрались?
ШУЛЬГИН: Добрый вечер, уважаемые ведущие и слушатели. Добрался, к счастью, хорошо, потому что пробок не было. Видимо, все сейчас смотрят новости в связи с падением финансового рынка.
ГЛУХОВСКИЙ: Кстати, вы верите в падение финансового рынка?
ШУЛЬГИН: Я верю в господа бога.
ГЛУХОВСКИЙ: А то, что 1998 год в 2008 году повторится, верите?
ШУЛЬГИН: Не повторится. Проблематика есть, безусловно, но любая проблематика все равно идет на благо.
ГЛУХОВСКИЙ: Вы пострадали в 1998 году?
ШУЛЬГИН: Я думаю, что все пострадали в 1998 году.
ЛАРСЕН: Я одна из немногих людей, которые выиграли в 98-м, потому что мне первый раз в жизни нужно было платить полноценный налог. Я работала официально в двух местах, общего подоходного налога не было. Это были для меня очень большие деньги. Когда все это обрушилось, и надо было платить рублями, то оказалось, что нужно платить значительно меньше.
ШУЛЬГИН: Вы говорите, что выиграли, а я так не считаю. Выигрыш материальный, в данном случае, он ничто. Если мы можем, если бог даст, заработать. А вот правильный выигрыш, который можно получить с любого кризиса - это знания, опыт и мудрость. Я думаю, что люди, которые реально выиграли, то это потом перейдет в опыт.
ЛАРСЕН: Зачем мне нужен опыт, приобретенный в финансовом кризисе? Я не бизнесмен и никогда в жизни не занималась финансовыми делами. Я далека от этого. Мне, как человеку далекому, нужно было попасть больше всех, так как я в этом деле лох, а тут, повезло. У вас какой опыт был после кризиса?
ШУЛЬГИН: Мне кажется, этот опыт колоссальный. Ты видишь, как закалялись определенные люди, как они относились к любому испытанию. Как ломались определенные люди, цепляющиеся за материальные вещи, не стоящие всего этого. Этот опыт формирования любого общества в момент прохождения тех или иных испытаний. Очень важный опыт, который мы можем хранить, жить с ним, передавая его дальше.
ГЛУХОВСКИЙ: Вы к материальным благам привязаны? У вас достаточно приличная машина, квартира нормальная. Насколько для вас это принципиально? Для вашего самосознания?
ШУЛЬГИН: Что такое много и что такое мало? Если для кого-то машина - это много, то для кого-то машина - это вообще ничто. С точки зрения материализма, для кого-то 100 рублей - это деньги, которые могут спасти и он может доехать куда-то, то для кого-то - 100 рублей не деньги. Материальные блага - это очень опасный инструмент, который может тебе помочь дойти до какой-то главной цели в жизни или, наоборот, может тебя свернуть оттуда. Это лишь инструмент.
ЛАРСЕН: Вы всегда были таким философом?
ШУЛЬГИН: А разве я философ?
ЛАРСЕН: Вы очень по-философски отвечаете на вопросы. Не отвечаете прямо, а выводите на какую-то теорию.
ШУЛЬГИН: Если я не отвечаю так, как вы бы хотели, это не означает, что я философ.
ЛАРСЕН: Я бы просто хотела, чтобы мы общались. Это самое главное. Что и происходит. Но вы отвечаете не совсем прямо, как минимум.
ШУЛЬГИН: То есть, не так, как вам хотелось бы. Это ваша теория.
ЛАРСЕН: Почему теория? Это мое впечатление.
ШУЛЬГИН: Как я должен отвечать?
ЛАРСЕН: Вы мне ничего не должны. Я просто спрашиваю вас, вы человек философского склада или, мне показалось, что вы более прагматичный человек? Вы очень жестко держите дистанцию с первых минут, хотя мы не нападаем и очень ждали вашего прихода. Во-вторых, отвечаете не про себя, а сразу в общем и про все.
ГЛУХОВСКИЙ: Мне интересно, какие события привели Александра к тому, что он стал так философски подходить ко всем вопросам. Было ли что-то, что изменило ваше отношение к жизни?
ШУЛЬГИН: Тутте показалось, но это ключевые слова. Я говорю так, как я говорю. Ваше право считать это философией и дистанцией. Я говорю, как говорю и отвечаю, как отвечаю.
ЛАРСЕН: Мое кино - это мое кино, а мое кино- это мое кино.
ШУЛЬГИН: Этапов жизни было очень много с самого детского становления. В детстве мы проходили программы. Аллегорично можно сказать, что с самого детства идут уроки, экзамены, ты сдаешь и переходишь в другие классы, в другие состояния.
ЛАРСЕН: Вы сейчас в каком состоянии?
ШУЛЬГИН: В младшем.
ГЛУХОВСКИЙ: Вы ожесточенный человек или нет?
ШУЛЬГИН: Что такое ожесточенный?
ГУХОВСКИЙ: Вы изначально все, что к вам приходит из внешнего мира, воспринимаете настороженно, отталкиваете или вы все еще сохранили открытость и верите людям?
ШУЛЬГИН: Конечно, верю. Разумеется, верю. Я открыт для разговора, но я очень тщательно отношусь к тому, что впускаю в себя. Это, начиная от телевизора, газет, книг, что является духовной пищей и касательно всего остального.
ГЛУХОВСКИЙ: Есть, что смотреть у нас по телевизору?
ШУЛЬГИН: Не знаю. Не смотрю.
ГЛУХОВСКИЙ: А слушать из музыки?
ШУЛЬГИН: Не слушаю.
ГЛУХОВСКИЙ: Не знаете ни одной свежей звезды на нашей эстраде?
ШУЛЬГИН: Не знаю. Поверьте. Есть группа, которая давно и очень популярна. Я встречался со знакомым, который ей занимается. Я знаю всего две песни этой группы.
ЛАРСЕН: Это принципиальная позиция или просто времени на это не хватает?
ШУЛЬГИН: А зачем я должен слушать? Я не смотрю фильмы.
ЛАРСЕН: Вы же все-таки деятель. Ваша нива профессиональная - музыка. Это ведь часть шоу-бизнеса. Вы же не пишете органную музыку, вы пишете музыку современную. Все, что ассоциируется с брендом «Александр Шульгин» - это качественная поп-музыка. Хорошие песни, которые западают в душу и крутятся в голове.
ШУЛЬГИН: Как минимум, пять лет не слушают вообще. Мне кажется, что все, что сейчас есть и выходит - ничего нового.
ЛАРСЕН: То есть, вам чтобы творить, не нужно знать конъюнктуру?
ШУЛЬГИН: Нет. Мне не нужны эти форматы.
ЛАРСЕН: А как же? Мы живем в мире форматов, что касается популярной музыки.
ШУЛЬГИН: Поздравляю вас. Кто-то живет в этом, а кто-то не живет.
ЛАРСЕН: А как же вы живете без форматов?
ШУЛЬГИН: Нормально живу.
ЛАРСЕН: Я имею в виду вашу профессиональную жизнь, разумеется, а не частную. Вы, как человек, занимающихся профессионально музыкой, должны зависеть от формата.
ШУЛЬГИН: Я был бы не очень рад находиться в эфире многих современных радиостанций и в том, что они творят. Скажи в какой компании ты находишься, а я скажу, кто ты.
Оригинал статьи и продолжение беседы в аудиофайле
тут
К слову об идее острой необходимости музыкального формата,которую разделяет Тутта Ларсен. Я недавно диск слушал одной ну уж слишком форматной поп-группы. Прослушала каждую песенку по одному куплету,а дальше не могу-не лезет.Это как классическая литература...кто-то воспринимает Достоевского в 15 лет,а кто-то в 40...и каждый воспринимает по-разному. А если бы Фёдор Михайлович писал для определённой публики по строго определённому формату,то наше поколение бы его точно читать не стало. Действительно,кто платит,тот и заказывает музыку. Но "музыка" эта долго жить не будет. А вот настоящая МУЗЫКА пишется потому,что не может не писаться,и исполняетс потмоу,что не может не исполняться. А вот живя по принципу "Я вот песенку напишу,пусть бестолковая,зато коммерческая", человек всё более отдаляется от той МУЗЫКИ,которая и должна звучать.
Ещё не соглашусь с Туттой в том,что о хорошей музыке можно узнать только если она звучит на популярных эфирах...истина всегда будет услышана,а талант найдёт своего почитателя...ну а в особенности талант Александра Шульгина...
мне понравились Ваши ответы Александр,.... эти строчки Вам Александр Шульгин:
Ты ветром веешь с высоты
В ночи ты бродишь лунной
Житейским вихрем пронеслись следы
В гитаре зазвучали многострунной
Тревожны, в тоже время так легки
Печали звука саксофона
Ласкает слух моей, ее души
В мотиве слова «помнишь»
Комментарии разрешены только для зарегистрированных пользователей. Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы принять участие в обсуждении.